 |
ГОЛОСА
№4, 2001
Владимир Аристов
ДЕЛЬФИНАРИЙ
(фрагменты)
Посвящается Оружейным баням
Дельфин — морское млекопитающее
из подотряда зубатых китов,
служит предметом промысла,
его сало идет на выработку жиров,
шкура дает прочную кожу,
плавники и хвост — клей.
Словарь иностранных слов, 1954 г.
Let us go then, you and I...
T.S.Eliot. The love song of J.Alfred Prufrock
I
Ну что ж, пойдем,
Ты и я...
И в переулке
За водной гладью воздуха
Расстанемся
Здесь по сторонам решетки,
Где кладбище осенних самолетов —
Обезображенной случайно кленовой жести.
Ты скрылся в последнюю арку,
И я губы обвел изнутри языком,
И язык мой недвижно лег,
К зубам припав головою.
Ты мелькнул, как дельфин со свирепым лицом,
С огоньком сигареты
Уходя ночною Москвою.
И язык мой, блеснув,
Ушел вглубь меня,
Пробираясь по крови
С фонариком речи.
Выходи на поверхность, дельфин,
Это тело твое проступило во тьме
Еще ранних сырых переулков,
И из влажной глуби
Твоей и моей
Шел голос морской.
Стрекотал в фонтане дельфин
С медным плещущим мундштуком во рту,
Застыв перед входом
У зашторенных иллюминаторов глаз.
II
Кто слышал крик дельфина?
Я не слышал...
Кто дешифровывал в ночи их голоса
Из влажной донаучной тьмы
Родного переулка,
Кто с ними говорил на эсперанто междометий?
И погружаясь с головою
В поддельные осциллограммы
Их голос на руках вздымал?
Но разве мы там его ищем?
Плещется в нас ночной дельфинарий,
Не усидеть у окошек его.
Выйдем к внешнему морю,
Где мы плыли без глаз.
Где оголенные спали
У раскаленных вод
И нараспев считали
Длинный перечень лет.
Ах эти бани —
Вот наш забытый сад морской...
Как описать их?
В предбанной ночи сохнут полотенца,
Их махровые пальцы залетают в мир,
И мыло прижав к самой груди,
По переулкам шли мы, как в мастерские.
Мастеровые или лингвисты
С языками, спрессованными из бронзовых
мелких опилок,
Все мы стеклись во тьме в Оружейные бани.
III
Застенчивая прелесть Оружейного,
Я твои стены, видно, больше не увижу —
Строительная пыль развеяна
Над пыльным зеркалом, живущим в каждой луже.
Дельфины жили в Оружейной бане,
Но краны им, наверно, перекрыли,
Напрасно собирались на собранье,
Его, как видно, так и не открыли.
Осталась деревянная решетка
Того торжественного трапа,
Куда в священный пар звала побудка
От переулочного храпа.
Я с вами пиво пил, хоть времени в обрез,
Я прошептал сквозь пену общежитья,
Что мы окружены водой и кровью,
Но по кафельным плитам вода уже не бежит,
И сух дельфинарий.
V
Кто обезвоженным ртом мычал
С подводным тремоло созвучий,
Кто с бубенцом транзистора,
Похмельною мотая головою,
Брел на водопой —
Тот поймет тебя.
Тебя, молодой дельфин,
Заблудившийся в переулках.
Я увидел — ты подслушивал тайно себя
Через провод, идущий к ушам,
Куда поджелудочный магнитофон напевал
Сквозь стальные кассеты свои.
Это он, твой гитарный кумир,
Шептался с тобой у самой воды,
Вызывая тебя из моря.
Ведь когда-то и он,
Гитарный атлет,
В беспорядочной мира пальбе
Все ясней проступал изваяньем из вод
И, отбросив прозрачные створы,
Замер над миром.
Там, в воде отражаясь,
Премигивались городские огни,
И красные глазки дельфинов
Скрывались в морское метро.
Но в мерцающих искрах одежды сухой
Из расколотой бани ни звука,
И сух ваш летний ночной дельфинарий,
И пуст ваш ночной дельфинарий.
XII
Что спеть еще вам напоследок,
Сходя в морскую глушь?
Давя ногой ракушки
Наушников и телефонов?
Но почему, скажи, дельфин,
В наушниках ты вечно,
И я тебя не понимаю?
Что шепчут тебе в стоптанные уши,
Когда лежишь на пыльной мостовой,
Беруши?
Куда идешь ты?
Зачерпывая финики с лотков,
Мелькая черным бантиком хвоста?
Следи, дельфин,
Как чертит море караван судов,
Разыскивая карие провалы
В кофейной жиже мира.
И кто-то на моторке
Пускается один
С эсхатолотом блуждать над морем.
Ужель ты ждешь,
Когда под вопль аплодисментов
И магния бесшумные круги
Корабль с подводной бульбой вместо носа
Ты за собою повлечешь
В наполненную минами авоську,
Чтобы, подняв ее ликуя,
Взлететь уныло над толпой?
Иди, дельфин,
Ни слов, ни букв не ведай,
Плыви в раскатах раковин квартирных.
Пока вода не пришла
Для опустевших душей ночных.
XIII
Если ночью вода войдет,
Опустевшие души прольются горячим дождем.
И вы, застывшие по банным полкаґм,
По кафельным поґлкам
Понахохлившись, в мыле по броґви,
Отгребете руками радугу пены
К ступеням у входа.
Вы скользнете кафельным глянцем
В источимой тоске,
И отпущенный пар сойдет
Над открывшимся чистым морем.
XIV
Так заканчивается история дельфинария
И всех его братьев в наушниках,
Которые отстрелялись и сняли пробки с ушей.
Лишь мальки мелькают у арок —
У входа крови нашей, освеженной и вечной.
1982-1985
|
|
