|
ГОЛОСА
№3, 1994
Тимур Зульфикаров
ИКШАНСКИЕ ЭЛЕГИИ
НОЧЬ В ИКШАНСКОМ ПОЛЕ
Ах как томительно пахнет свежее золото свежескошенных трав когда
еще коса горяча
Ночь в икшанском поле свежескошенных свежезолотых трав трав трав
И я собрал сметал сбил древнее ложе постель мятно пахучую медвяную
из свежедушистых медововеющих лазоревых ночных трав
И лег навзничь наповал в златотравяную златополевую златоколыбель
спать дремать витать
И лишь чудили лишь томили ворожили июльские переливчатые звезды
в палевых несметных близких небесах
Ах Господь тут ли в поле диком дальнем возлетела вознеслась воспряла
восстала суетная муравьиная моя беспросветная бездомная
бездумная душа
Ах Господь тут в поле медвяном твоя несметная игра твоя текучая
падучая звезда рассыпчатый алмаз обступила объяла обсыпала меня
Я сплю ухожу претворяюсь в траву в землю в поле и просыпаюсь от
чьего-то дыханья и открываю росные душмяные глаза
И вижу над собою дремный томный лик волка
Тогда волк материнским матерчатым добрым языком лизнул меня
в тихое лицо задев росистые глаза
Тогда я вспомнив как был агнцем иль волчонком лизнул лик волка
задев дремучие хищные текучие кочевые жаркие изумруды его глаз
Тогда волк благодарно дымчато неслышно чтоб не разбудить меня
изшел ступил в поля
И я вослед увидел что это одинокая волчица мать дщерь сестра жена
прошла
Ночь в икшанском поле в златотравяной златомедовой колыбели из
свежескошенных трав трав трав
И я сплю дремлю чудю витаю и отворяю очи всласть
И ночной пыльцовый жемчужнотленный матерчатый мотылек витает
у самых моих росных глаз
Чтоб напиться что ли из них
И витает у самых моих глаз задевая ночные тяжкие ресницы мои
И чудится мне в ночи огромной дикорастущей диколетящей птицею
в очах
И я закрываю блаженно глаза и дивно сладко мне и трепетливо
лепетливо щекотливо сладимо ресницам моим от прикосновений
мучнистых сыпучих пыльцовых крыл ночного мотылька
И я засыпаю с огромной теплой темной родной перелетной птицею
в очах в очах в очах
Ночь в икшанском поле в самодельном самовитом неистово
медовом сеновале из свежезолотых трав трав трав
Нощь нощь нощь ты была был сеновал была текучая рассыпчата
падучая звезда
Но стало утро и не стало ночи и канула в небытие звезда
И сеновал в ночи в недужном жадном беглом сне я раскидал рассыпал
в поле разметал
И там где ночью златосеновал стоял
Теперь разметались космы златых горячечных разбросанных
разнузданных сиротских еще хранящих еще таящих
тепло тела моего трав трав трав
Господь! иль я в ночи в блаженном поле в золотом сеновале словно
в золотом одеяле необъятном бродил творил дышал витал
Златые стебли перья травы осыпал терял вздымал метал
А утром я очнулся на лесной поляне и увидел куст рдяных алых
млелых земляник у самых своих глаз
Там было двадцать ягод и куст напитал пробудил приворожил объял
меня мя мя мя
Господь как велика награда Твоя за полевую целебную чистшую
заблудшую нощь мою
А на следующую ночь я вновь хотел пойти чудить дремать витать
В икшанские родильные гостильные бредовые блаженные летящие
златосыпучие сеновалы поля поля поля
Но пришел Самсон сеногной и в беспробудном самогонном сонном
пьяном утлом древлерусском ливне на сорок ден уплыла ушла
Небесная лазурная взыскующая святой нощи душа душа душа ладья моя
Во русской топи хляби омуте застрявшая душа душа душа
бездорожная беспутная моя
Но пришел Самсон сеногной и в ливне бесприютном на сорок ден
уплыли ушли устряли родные икшанские поля
И одинокая измокла до кости волчица сестра моя как рыба уплыла
И кочующий ночной златосеновал в дожде бездонном злато с медом
утерял
И ночной мотылек что казался мне огромной теплой бесшумной
птицею что лил у очей моих как у ночных колодезей
гулливая бредовая Лукерья Руси вдова в дожде изник измок
пыльцою крыл и насмерть пал
И куст двадцати алых земляник на дне ливня в сорок ден алость
спелость рдяность утерял
Ах нощь в икшанском спелозолотом чудовом поле перед
Самсоном сеногноем
Иль? аль? ты одна одна одна была
Господь иль за грехи моя и милость в одну ночь икшанскую
бездонно велика
НА ОПУШКЕ
На опушке икшанского осеннего чудового леса я сижу томлюсь в
теплой траве
А вокруг меня кружатся кружатся совокупно вперемежку белые
останние недужные бабочки несметные и золотые певучие листья
Какая щедрая веселая стая бабочек
Но листьев золотых все больше и больше
Все гуще и гуще все неудержимей набегают они из златоплещущего леса
Ветер ветер куда ты относишь снежных бабочек
Или иль белотелые белоплещущие бабочки устремляются слепо к
близким хладногрядущим белоснежным сестрам сестрам
снежинкам летучим метелям метелям
Стая снежнотелых бабочек летит засыпает в нежноплещущей
набежавшей нахлынувшей метели
О блаженно! хладно! смертно!..
ЛИСТОПАД В ИКШАНСКОМ ЛЕСУ
Такой златопарчовый златотяжкий златонепролазный златолистопад
в лесу икшанском
Соседская собака принесла в арбузноалой пасти златопалый лист
Я стою у златокуста и жду струю древнюю янтарную свою в опадающем
исполненном влажным золотом лесу
И на фаллос мой печальный ветеран многострадальный лист упал
златопрощальный
ОСЕНЬ В ИКШАНСКОМ ЛЕСУ
Я выйду из златоплещущего икшанского златокишащего
златокипящего леса
Ой ли аи ли
Я знаю там на опушке пригорок тайный тайный
С которого нежданно вкопанно неизъяснимо видна является вся Русь
дальная холмистая святая
До самых окраин до самых пыльных до загробных до гортанных конниц
Чингисхана
Оттуда видна слышна вся Русь моя родимая болезная пианая родная
И твоя изба косая милая дымучая с самогонным тайным дремучим
дымком первача из слив палых
Иль не по этому дымку восходишь еженощно ты ко Господу во небеса
забытые сладчайшие
Возлюбленный далекий друже мой во дне печальный а в ночи пианый
Блаже
|
