|
ГОЛОСА
№4, 1998
Валерий Коростов
ОПЕРНЫЕ ТЕРЦИНЫ
Карузо — Альмавива! Он влюблен
в (сопрано Сторкьо) прелести Розины.
Он серенаду, вперившись в балкон,
поет, терзая струны мандолины,
горячим голосом чаруя зал
и завершая «си-бемолем» длинным!
Но опекунства паутину взял
да и связал дон Бартоло (бас-буффо).
Но малый глуп. И будет править бал
здесь Фигаро — красавец Титто Руффо!
Цирюльников лукавый баритон
нам каватину кнопкою для пуфа,
куда обидчик, издавая стон,
усядется, покажет с быстрым блеском.
И прыснут ложи: бедный глупый дон!
Вот тут и выйдет в гриме богомерзком
Шаляпин! И священник-интриган баском,
гудящим, как метель на Невском,
собою упоен и в меру пьян,
про клевету пробухает интимно...
И прорычит в партере меломан
по итальянски: экая скотина!..
...Однако Фигаро не так-то прост.
Он вплел и свой узорчик в паутину.
Немного козней, превращений, слез
и смеха под сочувствие оркестра
(за пультом, кстати, — свой огромный рост
метая тенью машущей — маэстро
Артуро Тосканини — славный век!).
И вот финал! Розина уж невеста.
С ней Альмавива. Блестки из-под век.
Болван наказан. Рукоплещет громко
«Ла Скала», как счастливый человек.
Поклоны. Браво!.. Тут хрипит иголка,
и, с треском отлетающих оваций,
пластинка немо кружит, как воронка,
втянувшая остатки декораций...
|
