| 
									
									
									
 ГОЛОСА №3, 2006 
Феликс Чечик 
* * *                                                   С.Манукяну  
Играет пианист в квартире, где останавливался Блок. Еще по сто, чтоб воспарили и вознеслись под потолок.  
А там под потолком, где громко не распинается фоно, загадочная Незнакомка прогуливалась в домино.  
Одна! Без спутников, как раньше, чуть постаревшая, но ей к лицу сегодняшняя Russia и тусклый отблеск фонарей.  
Она глядит из-под вуали глазами полными любви. И отражается в бокале безалкогольного аи.  
И в полночь возле ЦДЛа, как горностаевым манто укутавшись метелью белой, умчит с клиентом на авто.  
А лабух не заметил даже ее присутствия, пока парил в очередном пассаже на мнооооооого выше потолка.  
 * * *                                      Ю.Новиковой
  
Я подарю тебе клетку, в клетке поет тишина, на перекладину-ветку с краю уселась она.  
Чтобы ты слушала трели и не печалилась зря от середины апреля и до конца декабря.  
 * * * Непредсказуемы вначале, амбициозны, как помреж, летали ласточки, летали  и залатали в небе брешь.
  
Дождь прекратился. Только нитки еще торчали кое-где, а солнца золотые слитки уже растворены в воде. И стало ясно, стало ясно — как водится, чуть погодя — что жизнь по-своему прекрасна на побегушках у дождя.  
ПЕРЕЛЕТНАЯ ПТИЦА                                    А.Алешковскому  
Лето красное пропела, за окном декабрь, блядь, в результате залетела к орнитологу в тетрадь, где застряла до весны — больно клеточки тесны.  
 * * * Не за красивые глаза и не за так, не безвозмездно, когда разверзлись небеса, тебя очаровала бездна.
  
И расцветал январский сад, и прорастали ножки кресел, а ближе к полночи медбрат решеткой окна занавесил.  
Один пустыни посреди. А Моисей все водит, водит. Идут снега. Идут дожди. И незаметно жизнь проходит.  
 * * * Спи, пограничник, вполглаза, ты во Вселенной один, скоро из сектора Газа заголосит муэдзин.
  
Доброе утро, Израиль! Доброе утро, страна! Поездом прямо из рая по расписанию на  
небо, надежду посеяв, смертные муки суля. И машинист Моисеев в топку подбросил угля.  
 * * * Лыжня теряется вдали — за горизонтом, там, где нет желанья у земли перечить небесам,
  
где сам Всевышний не поймет, кто мертвый, кто живой. И лыжник походя кивнет пилоту головой.
  
 
 
									
									 |