Арион - журнал поэзии
Арион - журнал поэзии
О журнале

События

Редакция

Попечители

Свежий номер
 
БИБЛИОТЕКА НАШИ АВТОРЫ ФОТОГАЛЕРЕЯ ПОДПИСКА КАРТА САЙТА КОНТАКТЫ


Последнее обновление: №1, 2019 г.

Библиотека, журналы ( книги )  ( журналы )

АРХИВ:  Год 

  № 

ЛИСТКИ
№2, 1995

Хельга Ольшванг, Павел Лукьянов, Сергей Жарков, Олег Завязкин, Александр Акопянц, Валерий Черкесов, Марина Бирюкова, Юрий Влодов, Ольга Манвельян

ХЕЛЬГА ОЛЬШВАНГ


 


ГРАД



Снижаясь, туча закипает.
И часто-часто, как старик,
бледнея, дерево кивает
на покосившийся парник,


на битву дачниц с целлофаном
мятежным, рвущимся взлететь.
Жестянка стуком барабанным
уже наполнилась на треть,


 и сено двигается, рушась,
под рубероид, и спиной
стоит, превозмогая ужас,
подсолнух в шапке шерстяной...


 


 


ПАВЕЛ ЛУКЬЯНОВ



* * *
У самолета выросли ноги на 10 километров, и он не может теперь сесть на землю.
ТУ вытягивает ноги, но все равно таз километровый пугает пассажиров: они не выходят,
делают вид, что и сами хотели так остаться; стюардессы носят и носят еду, улыбаются, раздают газеты;
вокруг сидящего самолета воюет мир: арабы взрываются, евреи пулеметят, чернокожий футбол выходит в финал.
Самолет, откинувшись на руки, достает апельсин, разворачивает его и начинает пахнуть грозой:
старушки уходят от подъездов, воробьи прихорашиваются, брошь из сирени,
трамвай забегает в подъезд от дождя,
Карибы в цвету.
По пальцам самолета лезет сок, солнце смотрит сквозь пальцы на крылья, хвост и гриву.
А если самолет заснет и не опустится ниже?!
А! Теперь время такое - что ничто не удивляет.


Магнитогорск-Москва
10 000 метров



* * *
вика валяет (дурочку) вареники, наклоняясь в окно из окна
в черные снеги в собаках, выгуленных дотла.
длинные, если задуматься, фары тянутся вдоль забытья,
снежность по крохе спадает в рот из небесного рта.
в то же и то мгновенье, выйдя в себя из себя,
лепщица тесто роняет в тут же как тут кота:
поздно кричать на павших, снежных, мучных, не твоих,
тех и не этих близких, мякающих, шерстяных,
перелетевших дорогу на тот и на красный свет;
дрожжи, сугробжи, снегожи: есть, полуесть, полунет.


 


 


СЕРГЕЙ ЖАРКОВ


 


ТУЧИ



По небу ползут
Свинцовые тучи
С глазами полными слез.


 


 


ОЛЕГ ЗАВЯЗКИН



* * *
"Телом о душу не спотыкайся, Петре".
"Птицеподобный, ты дремлешь, падре".
Телом среди камней ущемился ветер.
Горы бездвижны в месяце римском марте.


 Смежены на свету, слепнут глаза от пыли.
Люди бездействуют - пятна бездвижной боли.
"Падре, это по ним пастушьи собаки выли".
"Петре, ступай за мной. Им хорошо в неволе".



* * *
...и сам ты окажешься рыжей картиной,
занявшей простенок в еврейской гостиной.
Но там ничего не удержится, даже
арбуз в натюрморте и ветер в пейзаже.


 И вот уже мальчик в отцовской пижаме
горящим лицом прижимается к раме,
и дышит в глаза нарисованным людям,
и хмурится, как полагается судьям.


 


 


АЛЕКСАНДР АКОПЯНЦ



* * *
Глубоким был вселенский сон,
И вдруг из хаоса возник
Набор случайный хромосом
И биографии тупик.



* * *
Куришь и куришь как черт!
Видели черта курящего?
Время обратно течет,
В прошлое из настоящего.


Выкроишь там полчаса:
Утро, смеются родители!
Там без чудес чудеса,
Сами, наверное, видели.



* * *
От Нового года
Остались игрушки,
От прожитой жизни -
Эхо кукушки,
От талого снега -
Живая вода.
- Куда ты, родная?
- Не знаю, куда!


 


 


ВАЛЕРИЙ ЧЕРКЕСОВ



* * *
Всю жизнь
ждал своего старика Державина.
…Сам стал стариком.


 


 


ЛЕТЧИК



Бывший военный летчик
вечерами сидит на лавочке у подъезда
и смотрит слезящимися глазами в звездное небо,
словно ждет, что кто-то из погибших друзей
прилетит и возьмет его с собою…



* * *
Этот слякотный день
Ненавистный, как хомут,
шею мою до крови натер.


 


 


МАРИНА БИРЮКОВА



* * *
Проснешься ночью - о плохом
не думай - только о хорошем:
о набухании горошин
на влажной марле, а потом -


 о теплом грунте. О щенке.
О Третьяковской галерее…
Не повисай на волоске,
но выбирай себе скорее


 одно из ведомых чудес,
одно из тысячи спасений:
смотри, вот это зимний лес,
а это он же, но осенний.



* * *
Ходит лошадь по земле -
по сухой, солоноватой,
таз картошки на столе,
у окна - коробка с ватой.


 Этой ватой за окно
я выталкиваю ветер...
Я сама не верю, но -
дом стоит еще на свете.


 Странен вид его вещей -
лампы, таза и комода.
Поглотила вату щель -
этой щели век без года.


Люди столько не живут,
а тем более солдаты…
Плотный скатываю жгут
из бывалой серой ваты -


 коли ветры таковы…
Лошадь, выйдя прямо к дому,
выбирает из травы
унесенную солому.


 


 


ЮРИЙ ВЛОДОВ



* * *
Если умру,
Присяду на холмик могилы своей,
Задумаюсь крепко…


 


 


ОЛЬГА МАНВЕЛЬЯН



* * *
Я вижу сумку с женщиной в руке,
У сумки вид самодовольно-строгий.
В ней хищно все: осанка, руки, ноги…
А женщина за ней на поводке.
Спешит в не знаю, и зачем не знает,
Но помнит лишь одно - должна, должна.
И это слово по-собачьи лает
И по-хозяйски смотрит из окна
Капризно и надменно руки в боки.
А за окном в беспомощном мирке
Ныряет сумка с женщиной в руке.


  1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 >>
   ISSN 1605-7333 © НП «Арион» 2001-2007
   Дизайн «Интернет Фабрика», разработка Com2b