 |
II.
Андрей Грицман "Пересадка"
БРАЙТОН БИЧ
Вот Азнавур с витрины улыбнулся
и Танечка Буланова вздохнула.
В конце косноязычных улиц
текучий горизонт морского гула.
По доскам деревянного настила
идет тоска вселенского укора.
И продают охотничьи сосиски,
косметику, лосьон и апельсины,
из кузова — кинзу и помидоры.
Желто-бордовое, серебряно-литое,
пыль листьев, взгляды спинно-мозговые,
но пахнет гаванью, и перхотью, и хной
на париках Одессы и Литвы.
По вечерам по дымным ресторанам
дробится свет и плавятся эклеры.
Гуляет Каин с Авелем и с Ромой,
вскормленные тушенкой по лендлизу,
из тех, кто избежали высшей меры.
Цыгане в блейзерах пьют водку, как хасиды,
все при сигарах, возле поросенка,
лежащего, как труп на панихиде,
и крепко пахнет розовой изнанкой,
купатами и злым одеколоном.
Я пью до трех в бездонном Вавилоне
с сынами Гомеля, Израиля и Риги.
А рядом две реки, но не Евфрат и Тигр,
несут к Востоку нефтяную пену
в безвременный потусторонний мир.
Туда, где занесло соленой ватой
«Титаника» волнистое надгробье,
где вечный шум опережает время,
где вместо побережья тает небо,
и век уже закончился двадцатый.
А мы еще живем его подобьем.
|
|
