 |
III. Потоп
Ирина Ермакова "Колыбельная для Одиссея"
. . .
Старик Гомер звонит мне иногда,
дремучий океан клокочет в трубке,
и тихий вал проходит над Москвой
с цезурой голубой посередине.
А он гудит, что снова изменил,
и прибивает к тротуарам пух,
и оставляет водорослей клочья
на мокрых тополях и многоточья,
что изменил концовку одиссеи,
что в новом мире все еще лежит
подборка лучших гимнов, что — ты слышишь? —
им нравится считать меня слепым.
Что дождь сошел, остались многоточья
блестящих слепо мелких синих луж,
ленивый ветер пробует в ветвях
зеленые еще земные песни
и долго пахнет йодом и свистит...
Что снова дождь. Гудки. А как сама?
А Телемак? Хвала богам! А младший?
Все обойдется. Всем передавай.
И мужу, мужу... Смех, шипенье, волны.
Гомер хохочет. Океан молчит.
И кровь моя соленая горит
и убегает в провод телефонный.
|
|
